Ночной цирк [Litres] - Эрин Моргенштерн

– Я подумал, что цирку не помешала бы оранжерея. Но меня обязали сделать все в нашей любимой бесцветной гамме, – говорит он. – Я перебрал кучу вариантов, пока не додумался создать все изо льда. Ваше сравнение со сном особенно лестно для меня, поскольку именно во сне родилась эта затея.

– Из-за него я придумала Дерево желаний, – признается Селия. – Мне подумалось, что дерево, озаренное пламенем свечей, будет достойным комплиментом тому, кто создает деревья изо льда.

Марко вспоминает, как впервые увидел Дерево желаний. Тогда он испытал смесь раздражения, восхищения и зависти. В свете услышанного все выглядит совсем иначе. Сначала он вообще не был уверен, что ему будет позволено зажечь собственную свечу, собственное желание, и гадал, не сочтут ли это нарушением правил состязания.

– И что, все загаданные желания исполняются? – спрашивает он.

– Я точно не знаю, – пожимает плечами Селия. – Я не могу знать, что происходит со всеми людьми, которые оставляют свои желания. А вы что-то загадали?

– Возможно.

– И ваше желание сбылось?

– Не уверен.

– Вы должны рассказать мне, если сбудется, – просит Селия. – Я надеюсь, что сбудется. Ведь в каком-то смысле я создавала дерево для вас.

– Но вы же тогда не знали, кто я, – говорит Марко, поворачиваясь к ней.

Продолжая следить глазами за игрой света на потолке, она вновь заговорщицки улыбается.

– Конечно, я не знала, что это именно вы, но, глядя на ваши творения, не могла не составить мнения о том, что вы за человек. Мне казалось, что дерево должно вам понравиться.

– Оно мне очень нравится, – тихо говорит Марко.

Оба замолкают, но в наступившей тишине нет никакой неловкости. Марко страшно хочется протянуть руку и дотронуться до нее, но он боится разрушить хрупкую дружбу, зарождающуюся между ними, поэтому просто поглядывает на нее украдкой. Время от времени она делает то же самое, и на мгновение их взгляды встречаются.

– Как вам удается не давать никому стареть? – немного погодя спрашивает Селия.

– Приходится быть очень осторожным, – отвечает Марко. – И они все-таки стареют, просто очень медленно. А как вам удается перевозить цирк с места на место?

– На поезде.

– На поезде? – ошарашенно переспрашивает он. – Весь цирк переезжает на одном единственном поезде?

– Это очень большой поезд, – улыбается Селия. – И к тому же волшебный, – добавляет она, вызывая у него приступ смеха.

– Должен признать, мисс Боуэн, что вы совсем не то, что я ожидал.

– Уверяю вас, вы тоже.

Марко встает и делает шаг к двери.

Селия протягивает руку, чтобы он помог ей подняться. Они впервые касаются друг друга без перчаток.

Реакция наступает немедленно. Как от удара молнии, комнату заливает яркий свет. Люстра начинает дрожать.

Марко чувствует, как жар, разливающийся от того места, где его кожа соприкасается с ее, распространяется дальше и глубже, проникая в каждую клеточку его тела.

Едва оказавшись на ногах, Селия отнимает руку и, отступив, прислоняется к стене. Жар тут же начинает спадать.

– Простите меня, – шепчет она, переводя дыхание. – Я не ожидала.

– Прошу меня извинить, – говорит Марко. За оглушительным стуком собственного сердца он ее почти не слышит. – Хотя я не очень понял, что именно произошло.

– Я весьма чувствительна к чужой энергии, – объясняет Селия. – У людей вроде вас или меня она проявляется особенно сильно. Я… я просто еще не привыкла к вашей.

– Могу лишь надеться, что вам эти ощущения были так же приятны, как и мне.

Селия ничего не отвечает, и, чтобы удержаться от искушения дотронуться до нее еще раз, он распахивает перед ней дверь, ведущую к винтовой лестнице.

Они вместе выходят в залитый лунным светом зал. Эхо шагов гулко разносится под сводами.

– Что происходит с Чандрешем? – спрашивает Селия, вспоминая упавший за ужином бокал и пользуясь шансом нарушить тяжелое молчание, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от непреходящей дрожи в руках.

– Он стал очень рассеян, – со вздохом отвечает Марко. – С того самого дня, как открылся цирк, ему все труднее сосредоточиться. Я стараюсь поддерживать его по мере сил, но боюсь, что это не слишком хорошо сказывается на его памяти. Я не знал, что так получится, но, учитывая судьбу покойной мисс Берджес, мне начинает казаться, что это отнюдь не худший вариант.

– Всему виной неоднозначность ее положения. Она жила жизнью цирка, ему при этом не принадлежа, – говорит Селия. – Уверена, происходящее в цирке не так-то легко осмыслить и принять. Хорошо, что вы можете присмотреть за Чандрешем.

– Именно, – кивает Марко. – Мне очень жаль, что нет способа защитить тех, кто находится за пределами цирка, подобно тому, как факел защищает его изнутри.

– Факел? – переспрашивает Селия.

– Он создан для нескольких целей. В первую очередь, это мой канал связи с цирком, но он еще и своего рода оберег. К сожалению, я не учел, что он защищает лишь обитателей цирка.

– Я вообще не учла возможность создания оберегов, – вздыхает Селия. – Не думаю, что я изначально понимала, сколько людей станет невольными участниками нашего поединка.

В центре зала она замедляет шаг и замирает, опустив голову.

Марко тоже останавливается, но молчит, ожидая, что заговорит она.

– Вы не виноваты в том, что произошло с Тарой, – еле слышно шепчет она. – Что бы вы или я ни сделали, обстоятельства могли сложиться точно так же. Никого нельзя лишать права выбора, это был один из первых уроков, которые преподнесла мне жизнь.

Марко кивает, а затем подходит к ней вплотную.

Он протягивает руку и легко проводит пальцами по ее ладони.

Знакомое ощущение пронизывает ее с прежней силой, но вокруг ничего не происходит. Воздух так же наэлектризован, но люстры на потолке остаются неподвижными.

– Что вы делаете? – спрашивает она.

– Вы говорили об энергии, – говорит Марко. – Я пытаюсь настроить нас на одну волну так, чтобы вы не крушили здешний хрусталь.

– Если я что-то и разобью, то наверняка смогу исправить, – замечает Селия, но не отнимает руки.

Избавленная от необходимости переживать за последствия, она может не сопротивляться ощущениям и отдается им целиком. Они пронизывают ее насквозь. Что-то похожее она испытывала, входя в созданные им шатры, – трепет от соприкосновения с чем-то чудесным и невероятным, – только в сотни раз сильнее. Жар от прикосновения к его коже разливается по всему телу, хотя сплетаются только их пальцы. Взглянув на него, она снова встречает ищущий взгляд серо-зеленых глаз, но уже не отворачивается.